твоей прекрасной попе? На нее мешок рогожный натяни, и то — глаз не оторвать будет!

— Да-а-а? Ты и правда так считаешь? — красавица, изогнувшись, повернула к нему лицо.

— Тут и думать нечего! А врать женщинам я не приучен! — он чуть чмокнул ее в плечо, — все, беги-беги! А то Лена тебе выволочку устроит!

И слегка шлепнул ее по попе!

Вовремя! В костюмерную заходила Фатьма. Проверять подругу на реакцию, он все еще не осмеливался.

Он молча сидел на диванчике, смотрел на всю эту кутерьму вокруг, лишь изредка подбадривающе улыбался и подмигивал подруге, когда она забегала переодеться. Хотя… Ритке он тоже пару раз подмигнул — уж очень она выжидающе на него поглядывала, когда находилась в костюмерной. Волновали ли его голые женские тела? Ну… если только в начале, потом его тоже захватила нервная обстановка. Впору было ногти начать грызть! А тела… да, тела были красивые, без всяких оговорок. Только эти тела сейчас работали!

«Надо признаться… ну — если так, отвлеченно оценивать! Самая красивая фигура, без сомнения — у Клавы! Она очень хорошо сложена, рост, пропорции — без изъяна! Фатьма, при всей ее красоте, чуть с ростом подкачала. Ей бы еще сантиметров пять… а лучше — десять добавить и — ВАЩЩЕ! А так… что есть — то есть! Красотка, но… Ритка… Ритка — хороша! Но вот эта ее «альбиносность»… Абсолютно белая кожа, как из алебастра! И по всему телу — россыпь веснушек и родинок. Рыжая еще! Может кому и нравится, но не мне!».

Поначалу — ага! Тело его отреагировало соответственно на череду красивых и голых тел, но потом наступило визуальное пресыщение, и даже апатия навалилась. Поэтому он в конце уже толком и не следил за всеми событиями, и когда Елена в зале объявила об окончании показа, ему пришлось немного встряхнуться.

Подруга плюхнулась рядом с ним на диванчик, и, удивленно посмотрев, пихнула его локтем.

— Р-и-и-и-т! Ты посмотри на него! Да он же — задремал тут. Перед ним чередой носятся полуголые красотки, а он… храпеть бы еще начал!

— А что? Он храпит? — беспардонно стягивая с себя трусики, повернулась к ним Рыжая.

— Да не замечала раньше. Вроде бы нет. Хотя, знаешь, когда мы спать валимся, он меня так уматывает, что я сплю без просыпу. Может и храпит, да я не слышу?

— Ну ладно Вам! Не храплю я! Не храплю! И кто кого уматывает — еще посмотреть надо!

Ритка, справившись с деталями нижней одежды, натягивая на себя юбку, с улыбкой протянула:

— Посмотреть надо, говоришь? А я бы… посмотрела!

Фатьма вскинулась с возмущением, но Рыжая уже повернулась к ним спиной и попросила костюмера помочь ей со «сбруей» бюстгалтера.

Елена предупредила девушек, что сейчас нужно будет всем выйти в зал для фуршета, чтобы «поторговать лицом». Иван отправился с ними.

Несмотря на то, что, как сказала Завадская, основная масса зрителей уже ушла, в фойе ателье у столов с закусками, бродили, стояли, разговаривали много женщин. И мужчины тоже были! И хорошо, что Фатьма была постоянно рядом, взяв Ивана под руку.

— А что, разве вторая часть показа была не закрытой? Ну… только для женщин? — удивился Иван, — или мужчины здесь ждали своих дам?

Подруга фыркнула, и, наклонившись ближе к нему, негромко прошептала:

— Для женщин конечно! Только вон тот «хряк», ну вон… в кителе полувоенном — точно был в зале. И вон тот хлыщ… ага — тот длинный и худой — тоже сзади сидел. Может кто еще был, но я не заметила.

Она попивала вино из красивого фужера, вид у нее был довольный, но Иван чувствовал, как тяжело она опирается на его руку.

«Устала. Да они все устали!».

Елена, под ручку с Александром, стояли и принимали поздравления и восхищение зрителей. Какая-то дама очень представительного вида выразила общую надежду, что этот показ — только начало работы модного дома в столице Сибири. Все похлопали.

— Слушай… я так домой хочу! Поесть нормально, и спать завалится! Давай, чуть только все расслабятся, сбежим, а?

Косов погладил подругу по плечу и прошептал ей:

— А я думал баньку протопить, попарить тебя хорошенько, чтобы расслабилась…

Фатьма с улыбкой посмотрела на него:

— Но, чтобы только — попариться и расслабиться! Не больше, Ваня! Я сегодня… мало что могу!

— Да что же я — не понимаю, что ли?

Хорошо, что через непродолжительное время Елена, пояснив, что организаторы и модели очень устали, предложив гостям выпивать и закусывать, увела подопечных в костюмерную. Там они еще чуток посидели, выпили по рюмочке коньяка или ликера — кому что нравилось, стали собираться по домам.

Александр, сидевший сейчас с ними, на прощание повторил:

— Девушки! Все наши договоренности по моделям одежды, которые Вы демонстрировали, в силе. Найдите время на неделе посетить ателье и решить вопрос с выкупом.

Они шли с Фатьмой медленно, прогуливаясь и обсуждая прошедшее мероприятие, а также людей, в нем участвующих.

— Странно, а почему Клава почти всегда молчала? Всего пару слов от нее и услышал?

Фатьма засмеялась:

— А ей Елена постоянно говорит, чтобы она молчала. Мол, тогда умнее выглядит. Вот она и молчит. Тебе понравилось… все это?

— Ты знаешь… нет! Как Вы вкалывали, так это же — жуть просто! Мы вот дрова пилили-кололи в клубе — тоже тяжелая работа. Но ведь нас в спину никто не толкал: «быстрей-быстрей»! Да и вероятности как-то… опозорится — нет! А здесь… все бегом, да под взглядами стольких людей!

— Вот и здрасти! И я не понравилась? — надула губки подруга.

— Да я же сейчас о другом! — попытался оправдаться Косов.

Фатьма рассмеялась, толкнула его в плечо:

— Да я поняла! Шучу я просто! А девчонки… понравились?

— Да… понравились! Вот только Клава… она совсем дура, да?

— Ой, Клавка эта! Ну да… дура набитая! Мне вот интересно было бы узнать — а сколько слов в ее словарном запасе? Это же… уму не постижимо, как человек может быть таким глупым? — засмеялась подруга, — Но ты мне голову не глуми! Ты про Ритку скажи!

— А что — про Ритку? Рита… она, конечно — красавица… Но… как тебе сказать… не мой типаж красоты, вот!

— Ага-ага! Но при случае ты бы ее все равно… Не отпирайся, что я — не вижу, что ли? Ладно… А вот скажи, Ванечка… Ты вот там сказал… ну… что — любишь меня? Это так? Или — для красного словца ляпнул?

Иван задумался, почесал нос:

— Вот, как тебе сказать… Знаешь, я не очень хорошо